|
Дорогие друзья, я обнаружила ваш сайт совершенно случайно и "излазила" его вдоль и поперек. Хоть я и не специалист в этой области, но проблема, которой посвящен ваш сайт, кажется мне чрезвычайно интересной и занимательной. В связи с этим, мне вспомнилась история, которая случилась со мною лет двенадцать назад, еще на заре перестройки, когда в подмосковных деревнях раздавали "ельцынские" 15 соток. Я, тогда начинающая молодая специалистка, тоже взяла себе небольшой участок земли километрах в ста от Москвы. Это живописнейшее, совершенно дикое место, недалеко от слияния двух маленьких речушек, которые, извиваясь, создают целые лабиринты миниатюрных песчаных пляжей на укромных, заросших кустарником берегах.
Так вот, однажды я отправилась одна позагорать на таком бережку. Я долго бродила по диким береговым зарослям и, наконец, нашла такое замечательное местечко, что влюбилось в него с первого взгляда. Я сняла платье, надела на нос солнцезащитные очки, взялась за книжку и собралась предаться солнечному блаженству в сочетании с хорошей литературой, но вдруг услыхала гортанный, немножечко сипловатый голос:
- Это мое место!
Я повернула голову сняла очки и увидала девчонку лет пятнадцати с виду - не больше. Она была явно из местных. Это можно было заключить как из ее внешнего облика, так и из того, во что она была одета. На ней были черные сатиновые трусы и белый миткалевый лифчик покроя 60-х годов. К груди она прижимала груду скомканного пестрого ситца - очевидно ее сарафан. Она была невысокого роста, с крепкой коренастой фигурой, круглым лицом и короткими желтоватыми волосами, стриженными "под каскад". Некоторое время мы пристально глядели друг на дружку, и она повторила с дерзостью в голосе:
- Я здесь всегда загораю, это мое место!
Я улыбнулась и говорю ей с усмешкой:
- Интересно, за сколько ты его купила?
- За много - отвечала она, выпятив нижнюю челюсть, и скривила такую гримасу, будто ей в рот натолкали горчицы.
Меня смех разобрал, и захотелось сказать что-то дерзкое в тон ей.
- То-то я смотрю, что ты последнее отдала, и у тебя теперь даже денег нет на приличный бюстгальтер, и тебе пришлось напялить бабушкин лифчик.
И тут она на меня набросилась. Я, признаться, этого никак не ожидала. Она вцепилась мне обеими руками в волосы и повисла на мне, словно мартышка на дереве. Я инстинктивно обхватила руками ее мускулистый стан, что есть силы прижала ее к себе, и мы вместе с ней повалились в песок. Я вообще-то была девушка не слабая, особенно тогда в свои двадцать шесть, но мне удавалось управляться с нею с трудом. Я ее давила, тушевала, как заправский борец, оплетала своими длинными ногами ее короткие, сплетенные из мускулов ноги, а она выползала из моих объятий, словно змея, и снова яростно на меня устремлялась. Наконец, я начала чувствовать, что воздуха мне не хватает, я задыхаюсь и скоро она меня начнет одолевать. Тогда я почти инстинктивно ухватила ее правой рукою за лифчик между грудей, а она, что есть силы, рванулась назад. Я явственно услыхала треск отрывающихся пуговиц на спине, и ее старушечий лифчик остался у меня в руке. Ее груди оказались гораздо меньше, чем я ожидала увидеть - видимо им ее явно великоватый бюстгальтер придавал большую величину. У нее они были маленькие, крепкие с небольшими нежно-розовыми сосками, почти незаметными на загорелой коже груди. (Что интересно, - у нее не было на груди традиционной белой полосы от загара, видимо она в одиночестве не злоупотребляла своим мешковатым бюстгальтером. Задира тут же перестала сопротивляться, лишь выхватила у меня из руки мой трофей, который, впрочем я ей сразу же отдала. Она тут же вскочила на ноги, схватила в охапку всю свою нехитрую одежку, прижала ее к обнаженной груди и пошла прочь, оглядываясь, понося меня матом, как взрослая, и рыдая словно ребенок. Самое цензурное слово у нее было из обращенных ко мне: "Ты, сука!".
Я осталась одна, но долго не стала блаженствовать на завоеванной территории и вернулась домой. У меня было двойственное чувство: с одной стороны, мне было стыдно, что я, по сути, избила и опозорила эту маленькую дикарку - хозяйку и уроженку здешних девственных мест, с другой стороны, я ловила себя на том, что мне было приятно вспоминать те ощущения, которые я испытывала, прижимая к себе и тиская ее молодое, горячее и сильное мускулистое тело. Ночью мне грезилось в полусне, что я снова ее обнимаю, валю, пытаюсь прижать к земле, уложить на обе лопатки, и мне казалось, что я почти всю ночь не спала.
На утро какая-то неодолимая сила опять повлекла меня на тот бережок. Представьте себе - она оказалась там. Она лежала навзничь на своем цветастом расстеленном по песку сарафане, заложив обе руки за голову, зажмурив глаза и, казалось, дремала. Она была в одних только своих черных трусах - лифчика на ней не было. То ли ей лень было его чинить, то ли, скорее всего, она не желала больше позориться в нем. Я осторожно прокралась поближе, стараясь, чтобы она меня не услыхала, и улеглась на песок неподалеку, искоса поглядывая на нее.
- Чё, опять будете драться? - вдруг спросила она своим густым, чуть надтреснутым баском.
Оказалось, что она меня давно обнаружила, но не подавала вида.
- А чё мне драться? - ответила я ей в тон, - ты же вчера сама первая набросилась на меня!
- А не фига было дразниться. - сказала она, и мне почудилась некоторая примирительность в ее тоне.
- Ну, прости, меня, - отвечала я ей, - я просто е смогла стерпеть твою дерзость.
- А чё я такого сказала? - спросила она, - У нас все так говорят. Это вы, городские всё сю-сю, да сю-сю, в простоте даже слова не скажете. А место это и вправду мое - вам чё, места мало?
- Ну, не сердись, - всё набивалась я на примирение, - места действительно здесь много - всем хватит.
- А тада чё вы сюда пришли?
- Ну, просто здесь очень красиво... - попыталась я объяснить.
- Здесь везде красиво, вон там, например, - перебила она меня, и мотнула головой в сторону.
Мне показалось, что опять металл прозвучал в ее голосе.
- Но там нету такой красивой девушки, как ты, - проговорила я осторожно и улыбнулась.
- Да ладно мне арапа вправлять, - проговорила она, и я заметила, что улыбка скользнула по ее лицу, небось, хотите меня прогнать.
- Ну, что ты, - сказала я, стараясь улыбнуться, как можно, светлее, - здесь места много - всем хватит, к тому же вдвоем веселее...
- Здесь места мало, - возразила она, - потому-то я и хожу сюда. А с вами не очень-то повеселишься - вон как вы меня вчера наломали - у меня до сих пор кости болят.
Я поняла, что лед тает, контакт начинает налаживаться, и скоро мы с ней помиримся совсем. Некоторое время мы помолчали, обдумывая каждая ситуацию, и вдруг меня осенило, что скорее всего, и она должна была испытать некоторое удовольствие от вчерашней драки, которая сегодня выглядела просто дружеской возней. Не знаю, что на меня вдруг нашло, но тут я возьми да скажи:
- Слушай, а может быть поборемся снова, только так просто, без драки.
Она, ни слова не говоря, поднялась на ноги, и я подумала было, что она сейчас на меня накинется. Однако она пошла не ко мне, а к воде, вошла в реку по бедра, взмахнула руками и с шумом и плеском нырнула. Она долго не выныривала из воды, только пару раз бурные водовороты вскручивались на водной глади все дальше и дальше, и ее голова вдруг появилась почти что на той стороне речки. Она фыркнула, мотнула свей коротенькой стрижкой, разбрызгав вокруг себя искристый фонтан, и быстро поплыла саженками к берегу. Потом она вышла из воды, подошла ко мне поближе, уселась мокрыми трусами прямо в песок и проговорила.
- Да, с вами, пожалуй, поборешься - вы, ведь, вон какая: здоровая да сильная.
- Но ты тоже девушка крепенькая, - отвечала я ей вполне искренне, - тебя вчера не просто было мне одолеть, и если бы лифчик твой не порвался, то, пожалуй...
Я заметила, что упоминание о лифчике вызвало на ее лице болезненную гримасу, и осеклась.
- Мне было очень тяжело тебя победить,. - закончила я.
- Да ладно, - махнула она рукой.
- Ну, что давай, давай, поборемся, - входила я в раж.
Я поднялась, подошла к ней и, улыбаясь, стала толкать ее в загорелое, мокрое, играющее мускулами плечо.
Она повернула ко мне свое веснушчатое лицо, улыбнулась мне тоже и вдруг опять совершенно неожиданно набросилась на меня, сбив меня с ног. Мы возились с ней долго, и не в шутку, а по-настоящему, стараясь каждая одолеть. Я опять начала задыхаться, но сегодня лифчика на ней не было и я не могла уже применить запрещенный прием. Наконец, я по сути сдалась, повалившись на спину и позволив ей усесться на меня верхом своей крепкой попой. Это было непередаваемое блаженство.
- Ну ладно, вы чё поддались? - спросила она разочарованно, однако не торопясь слезать с моего уставшего, измотанного тела.
- Я не поддалась... - пробормотала я задыхаясь, - я уже не могу...
- Да, ладно врать-то, - махнула она рукою, не веря, встала на ноги и опять направилась в речку. Я пошла следом за ней. В реке мы еще повозились но уже осторожнее - понарошку, чтобы не наглотаться воды. Наконец мы вышли на берег, и я увидала, какими у нее сделались синими губы. Подбородок ее дрожал, всё ее тело покрылось пупырышками, словно гусиною кожей. Она, совершенно меня не стесняясь, сняла свои сатиновые мальчишечьи трусы и принялась старательно их выжимать. У нее был мясистый лобок уже заметно подернутый рыжеватым пушком и под ним едва угадывалась совсем еще детская, едва заметная спереди, складочка. Я думала, она, отжав свою единственную купальную принадлежность, снова ее наденет, но она, развесив свои трусы на кусте, словно черный пиратский флаг, улеглась в чем мать родила на песок. Я поняла, что мир между нами обретен целиком, полностью и навсегда.
Я жила в деревне еще почти месяц, мы встречались с ней чуть ли ни каждый день, купались, боролись, ныряли на дальность и плавали наперегонки. Она никогда больше не надевала свой позорный лифчик и боролась со мною в одних трусах, а чаще, совсем нагишом. Однако, надо отдать ей должное, боролась она со мной всегда честно, никогда не пыталась применить ко мне тот запрещенный прием, что применила я к ней в нашей первой схватке. Я же всегда боролась в своем модельном бикини и чувствовала, что это вызывает в ней пиетет, что-то вроде священного трепета. Я пару-троечку раз попробовала перед очередной схваткой снять свой бюстгальтер и побороться, что называется "топ-лесс", однако она сразу же переставала входить в азарт, смущалась и начинала мне всячески поддаваться. Не то, чтобы ей это не нравилось, я думаю, наоборот, она начинала испытывать ко мне какое-то другое, может быть, даже сексуальное чувство, а я, признаться, этого не хотела. Я была эгоистка - мне хотелось борьбы, а не секса, хотя, может быть, в этом нашем обоюдном увлечении был своеобразный секс.
Не подумайте, что я лесбиянка - у меня есть мужчина, и был не один, хотя и не много. Я, например, не могу представить себя с ней, или еще с кем-либо из женщин, нагими в постели. Скорее всего, случись это, - всё закончится опять борьбой или дракой, - не знаю. Я хотела потом побороться со многими, имела даже на этот счет соответствующие "эротические" фантазии, но предложить это кому-либо у меня никогда не хватало духу. Поэтому, кроме Ритки, мне ни с кем подраться, побороться или попросту повозиться так никогда и не пришлось. И вот теперь ваш сайт воскресил во мне эти воспоминания и пробудил почти уснувшие чувства. Простите, если письмо это оказалось не к месту, тогда просто сотрите его, а если оно покажется вам интересным и достойным внимания, то можете опубликовать его полностью в Интернете, безо всяких купюр. Кажется, я никого здесь не обидела, и не раскрыла никаких тайн, если на считать имени Ритки. Она вряд ли доберется когда-либо до Глобальной Сети, но если прогресс все-таки дойдет и до ее деревни, и она это всё прочитает, думаю - она не обидится.
_________________
Быть или нет? - до конца неизвестно,
Но я знаю одно - никому не дано
Дрессированным псом сделать меня!(с)Кипелов
|
Вход
Регистрация
FAQ
Поиск
